– Выходим, – Глеб уже успел обойти машину, распахнул дверцу, подал спутнице руку.

Маргарита умела держать себя с достоинством. Она оперлась на руку Глеба так непринужденно, словно каждый день делала это.

– Вы себя ведете немного странно, – сказала она, осмотревшись и поняв, что обещанного ресторана поблизости нет.

– Я не такой, как все, вы сами только что сказали это. Маргарита, прошу вас, ничему сегодня не удивляйтесь. Я могу показаться вам странным, могу внезапно стать рассеянным, заговорить с человеком, который мне абсолютно неинтересен. Вы подыгрывайте мне, хорошо?

– Я сделаю все, что вам нужно, – Маргарита оперлась на руку Глеба.

«Все-таки на высоких каблуках она ходить не научилась» – подумал он.

– Ого, – воскликнула девушка, – вы меня не обманули.

Впереди показались красные бумажные фонарики, покачивавшиеся над входом в китайский ресторан. Огромные каменные львы с выпученными глазами сидели по обе стороны крыльца. Между домом, первый этаж которого занимал ресторан, и соседним имелся узкий проезд. Его перегораживал фирменный автоматический шлагбаум, за ним дежурил мужчина в униформе.

«Я правильно просчитал очередность дежурства, – подумал Глеб, – охранником оказался Петраков – тот самый шофер, который объелся грибочками, из-за чего Смирнову пришлось его оставить в брестской больнице. Очень подозрительно: группа гибнет, а кто-то один остается в живых. И вдвойне подозрительно, если потом этот уцелевший оказывается на службе у новых хозяев».

Мягко звякнул колокольчик, когда Сиверов отворил дверь и пропустил впереди себя Маргариту. Зеркала, бассейны с рыбками, водяные каскады, вьющиеся растения, вычурная китайская мебель с позолотой…

– Вам столик на двоих? – поинтересовался метрдотель. И хоть говорил он вежливо, спокойно, морда его доверия не внушала. «Бандюга, пробы ставить негде. Даже такие типы поддаются дрессировке», – подумал Глеб.

– Конечно, братишка, – развязно произнес Сиверов.

Маргарита вздрогнула от его слов, настолько они не вязались в ее сознании с привычным образом Сиверова, любителя Вагнера.

– Нам бы так усесться, чтобы потолковать можно было. Ну, ты понимаешь… – и Глеб подмигнул метрдотелю.

Маргарита вспомнила, что Сиверов просил ее ничему не удивляться, и решила подыграть спутнику: облизала губы острым язычком, вильнула бедрами.

Метрдотель покосился на нее:

– Если лягушек и змей не боитесь, могу предложить угловой столик.

Обычно в ресторане столик от столика отделяли циновки с иероглифами, свешивающиеся с потолка. Но сегодня их свернули в трубочки.

– Мышей боюсь, – призналась Маргарита, – а гады ползучие – мои любимые существа с детства.

– Тогда прошу, – метрдотель широким жестом указал на угловой столик.

Окна в ресторане находились высоко, под самым потолком. Сквозь цветные стекла витражей в зал сочился свет уличных фонарей.

– Столик маленький, на двоих, – предупредил бандитского вида метрдотель и плотоядно усмехнулся.

Столешница оказалась маленькой, как поднос, сидеть можно было, лишь соприкасаясь коленями под столом. При желании, не поднимаясь, можно было и поцеловаться.

Два огромных меню в твердых сафьяновых папках метрдотель положил перед посетителями.

– Если что-нибудь непонятно, официант прояснит.

Маргарита огляделась. Место им досталось замечательное. Прямо над столом размещался плоский террариум, в котором застыл жирный, лоснящийся питон. Он так долго спал, что успел слегка покрыться пылью. Прямо за спиной у девушки журчала вода, там располагался бассейн, в котором плавали ярко-оранжевые рыбки с выпученными глазами. На водных тропических листьях восседали лягушки. Приученные к агрессии со стороны посетителей, земноводные жались поближе к стенке – туда, где их никто не мог достать рукой.

«Гадюшник, – определил Сиверов, раскрывая меню. Названия блюд экзотические, как и интерьер, ни за что не догадаешься, что скрывается за плохо выговариваемым названием».

Маргариту названия не очень интересовали, она пробегала глазами по ценникам, выбирая самое дешевое блюдо.

– Говорят, что китайские рестораны во всем мире самые дешевые.

– Только не в Москве, – проговорила девушка.

– Наверное, собачина в России дорого стоит, – бесстрастно заметил Глеб. Рита вздрогнула;

– Вы так думаете?

– Насчет цены?

– Неужели они готовят из собачины?

– Когда мы заходили в здание, я слышал лай со стороны кухни.

– Вы шутите!

– Нет. Но, возможно, повару просто не с кем было оставить дома собаку, и он взял ее с собой на службу.

– Я закажу что-нибудь из овощей, – сказала Маргарита, – так надежнее.

– Рекомендую тушеные овощи в заливке из молодого бамбука. И, не боясь, можете брать что-нибудь рыбное.

– Если в блюдах рыбы такие же, как в бассейне, то увольте, лучше остаться голодной, – девушка покосилась на пучеглазую рыбу, один вид которой отбивал всякое желание ужинать.

– И для экзотики закажем сухое вино, – предложил Глеб, открывая карту вин. – Названия ужасные, но среди извращений китайской кухни извращения немецких виноделов смотрятся невинной забавой.

– Как оно называется? – девушка заглянула в карту вин.

– «Либер фрау Мильх» – молоко любимой женщины.

– Напоминает о Вагнере? – засмеялась Маргарита.

– Вагнер – композитор серьезный, – отрезал Глеб, – он бы подобной глупости никогда не придумал. Пить придется вам, я за рулем.

– Это железное правило или поза? – спросила девушка.

– Если волнуетесь за свою репутацию, то я налью себе вина в бокал и буду делать вид, что пью.

Сделали заказ. Официант сразу же принес минеральную воду, стаканы, вино, бокалы и поинтересовался:

– Есть будете палочками или по-европейски?

– По-нормальному, – вкрадчиво сказал Глеб.

– Понял. Значит, ножи и вилки.

Зал ресторана незаметно для Маргариты наполнился людьми. Глеб же буквально пронизывал взглядом каждого посетителя. Он отмечал каждую мелочь. «Двое ребят с бритыми затылками пришли ужинать с оружием, – отметил Сиверов, – поэтому и пиджаки у них расстегнуты, Обычно мужчина старается спрятать только-только начинающий расти живот под пиджаком, поэтому бизнесмены и политики так любят костюмы. Костюм скрадывает недостатки фигуры. Если же молодой парень расстегнул все пуговицы пиджака, выставляя на обозрение живот, значит, он хочет скрыть другое – пистолет в кобуре под мышкой».

Свободным оставался большой стол, накрытый на десять персон. Интерьер китайского ресторана поражал великолепием, обилием мелочей. «Хотя, – решил Глеб, – для европейского глаза он немного кичевый».

Половину площади стен занимали зеркала, они шли ломаной линией, повторяя изгибы бассейнов с рыбками. Прямо по зеркалам вились вечнозеленые лианы. В зеркалах множилось все, что наполняло зал, – вода, клетки с птицами, посетители. И потому небольшое помещение не казалось тесным. Высокие потолки, перспектива, раздвинутая отражением, – ощущение было такое, словно сидишь на террасе в лесу, а рядом журчит быстрая прохладная горная речушка.

Среди бассейнчиков на небольшой сцене расположился оркестр. Даже Сиверов, искушенный в музыке, не мог бы назвать инструменты, на которых играли музыканты.

– Китайская музыка? – шепотом поинтересовалась Маргарита.

– Наверное. Впервые слышу.

– Странно она звучит. На мой взгляд, в ней нет ни мелодии, ни гармонии.

– У китайцев другое представление о гармонии, – Глеб скосил глаза.

Он не успел заметить, когда в зале появились семеро – две женщины и пятеро мужчин, чувствовавших себя в ресторане хозяевами. Женщины были безвкусно и крикливо размалеваны. Они шли так, словно единственной их целью было продемонстрировать дороговизну собственных нарядов. Мужчины тоже не страдали скромностью, но их нахальство имело другой оттенок – сильные, уверенные в себе самцы, готовые втоптать в грязь каждого, кто попытается встать у них на дороге. Подобные люди не признают условностей светского общения, называют вещи своими именами. Если им чего-нибудь захочется, они, как правило, берут сразу и насовсем.